Рожает - РОДЫ ЭТО КАК СУД БОЖИЙ Анна Ромашко Роды это как суд Божий. Тем

РОДЫ — ЭТО КАК СУД БОЖИЙ
Анна Ромашко

Роды — это как суд Божий. Тем более, восьмые. Здесь все скоро, мозги кипят, больно, страшно — чего уж скрывать. И от этих суматошных тридцати минут зависит жизнь нового человека,

Никогда ничего не писала про то, какие чувства и мысли, впечатления переживаешь в родах. Наверное, нужно «дозреть», дорасти до правильного осмысления этого тяжёлого опыта. Попробую. Боюсь осуждать или быть недовольной. Но даже скорби милосердны к нам, поэтому оговорюсь – ситуации, в которых я оказывалась, описываю не для осуждения, а для рассуждения и благодарности.

Я могу позволить себе откровенность, могу сказать то, что думаю потому, что я это пережила.

Вера с горчичное зерно
------------------------------

Первая схватка была теплой, разлилась волной и сразу прошла. В тот вечер мы с детьми сидели над старой японской камерой с маленьким экраном и смотрели видеозаписи, на допотопных неоцифрованных кассетах – маленький лобастый мальчик, «ножки иксом», в красных сандалетах стоял на берегу Оби рядом со своей белокурой сестрой, пытаясь прутиком дотянуться до воды. Это мои, теперь уж подрощенные, погодки – шестнадцатилетний Иван и семнадцатилетняя Лиза. Они как зачарованные смотрят в своё быстро умчавшееся младенчество, пытают меня разговорами «за жизнь».

Время приобрело нереальную скорость. У нас нет ни одного проводочка в хозяйстве, чтоб подключить видеокамеру 1997 года выпуска к нынешнему компьютеру или смартфону. Дети в смешном кукольном экранчике живут в другой, безмятежной и милой жизни, где молодая мама ещё не беременная их сестрой Мариной, стоит стройная, в купальнике, босиком, но боится разуть детей. Я еще не знаю об очевидной пользе летнего песка для маленьких ножек.

— Мама, как все изменилось…

Вторая схватка через полчаса. Я тоже не могу воспринять её как предвестник родов, ещё три недели до официального срока, продолжаю разговаривать с детьми. Пришёл домой батюшка, накормила его; дети в это время укладывались спать. Тут, наконец, я почувствовала довольно болезненную схватку и осознала, что происходит. Муж спешно завёл машину и оделся, я собрала необходимые документы, побросала все в заранее приготовленную сумку, переложила старшего ребенка на нашу постель, поближе к младшему сыну, и — поехали рожать.

Схватки нарастали стремительно. Попросила дорогого супруга никуда пока из приёмного покоя не уходить, несмотря на тревогу за оставшихся дома ребятишек. Врач тут же посмотрела меня и, обращаясь к медсестре, довольно строго рекомендовала побыстрее взять анализы и привести меня в родовую.

И тут началось. Схватки очень быстро стали невыносимыми. А медсестра, вставляя в вену катетер, требовала сесть ровнее, прямо положить руку, не двигаться. При этом мило улыбалась, говорила, что моё имя в переводе означает «благодать», поэтому все будет у нас с ребёнком хорошо. Я совершенно изнемогала от боли и, к тому же почувствовала, что начинаю терять сознание. Успела испугаться, стала свободной рукой хлестать себя по щекам. Это вызвало негодование медсестры.

— Что вы делаете? Имейте веру с горчичное зерно!

Надо же, попалась мне либо очень новоначальная православная, либо адепт одной из протестантских конфессий! В ужасе взмолилась, Господи помилуй! Я не на шутку боялась, что эта милая женщина сейчас начнёт мне проповедовать свое наивное понимание христианства, а я, тем временем, помру.

Кататер мне вставили в руку, где вен вообще никогда никто не находил даже в реанимации! Имейте Веру….

Между ужасными схватками я из последних сил просила, чтобы меня, наконец, отвели в родзал, но, оказывается, я ещё должна была самостоятельно отнести мужу свои вещи, в которых приехала (и взамен которых штатно выдают «стрекозиные крылышки» – нечто воздушное из нетканого материала).

В этих самых «крылышках», корчась от боли, с сумкой в руках, вызвала мужа из приёмного покоя. Увидев меня в таком состоянии, он, эмоционально (может быть, и чересчур) потребовал, чтобы меня отвели рожать. Медсестра, наконец, осознала, что у женщины — восьмые роды и повлекла меня к лифту.

Восьмые роды: не упасть и не бояться
-------------------------------------------------

Не умеют у нас принимать женщин в восьмых родах! Да и вообще не очень умеют, на уровне приемного покоя. Ну неужели нельзя взять кровь прямо в родзале? И не заставлять нас мочиться в малюсенькую пробирку, когда это физически просто невозможно сделать? Я не против необходимых формальностей, но если голова ребёнка уже почти что родилась, а нужно сидеть на стуле, чтобы у вас взяли кровь, из последних сил умудриться не потерять самообладание и не позволить себе упасть в обморок. Только представьте: например, рожающая женщина 120 кг весом вдруг оказывается на полу без сознания? Чем это грозит?

***

Лифт, кажется, вечность ехал на второй этаж. Путь до стола показался туристической двоечкой с форсированием горной реки. Наконец, я кое-как забралась на кресло. Стремительные, за одну потугу, роды. Боли почти не было.

Мне на грудь положили совершенно синего ребёнка, с которого сняли туго обвитую вокруг шеи петлю пуповины. Малышка плохо дышала, «стонала», реаниматолог унёс её в отделении интенсивной терапии, поставив 7 баллов по шкале Апгар.

А в приёмном отделении муж «оформлялся в роды»: заполнял много бумаг и подписывал за меня различные согласия. Страшно себе переставить, что все это пришлось бы делать мне самой.

В изначальном плане была спокойная госпитализация, роды в срок и под наблюдением. Но вышло иначе– наша дочь родилась раньше срока с признаками фетопатии новорожденных и асфиксией. Мы попали домой лишь спустя 19 дней, отлежав ещё почти две недели в больнице с пневмонией и высоким билирубином. Прекрасно отдаю себе отчёт, что если бы не профессионализм неонатологов в родильном доме – в отделении реанимации, и в патологии новорождённых городской больницы, то наша малышка умерла бы а первые часы после родов. Слава Богу, сейчас мы дома, вместе и готовимся крестить нашу дочку.

Обняться и не отпускать
----------------------------------

Моё пребывание в роддоме, в послеродовом отделении было впервые для меня – без ребёнка, которого можно накормить грудью, понежить в объятиях. Я лишь два раза в день могла «на пять минут» зайти к Матроне ( как мы её нарекли) в реанимации, постоять над ней, тихо помолиться, осенить её крестом, погладить маленький лобик.

Доктор ежедневно извещал меня о добрых переменах в состоянии новорождённой, — вот убрали трубку из носа, заменив её на кислородную маску, исчез зонд, а молочную смесь ребёнок научился высасывать из шприца. Вскоре из трубок остался только внутривенный катетер в пупочную вену с глюкозой и антибиотиками.

Молоком грудным накормить ребёнка в роддоме мне не удалось. Здесь — в родильном доме городской больницы, как ни странно, нет стерилизаторов для материнского молока, нет бутылочек, нет даже места для сцеживания. Это печальное упущение, естественно, побуждало меня вдвойне заботиться о сохранении лактации.

Наконец реанимобиль перевёз нашего младенчика из родильного дома в детскую больницу. Мне обещано было совместное пребывание с Матроной и возможность грудного кормления: после родов не пришлось принимать ни антибиотиков, ни других лекарств, которые могут попасть ребёнку с молоком. Представьте себе моё состояние, когда я вошла вслед за медсестрой в стерильный бокс, и увидела там крохотную доченьку, совершенно одиноко лежащую в пластиковой люльке.. Обняться и не отпускать..

Но, увы, не все сразу. И здесь, на посту медсестры мне, пришлось слушать долгие разговоры о больничных порядках и подписывать кучу бумаг, прежде чем я смогла прижать к груди малышку. Каково же было моё страдание, когда медсестра сообщила мне, что грудью кормить запрещено! Пока врач не даст своё разрешение — это невозможно!

Все медики ушли, а малышка проснулась и начала искать грудь. Я не смогла отказать ей, простите, уважаемые врачи и все на белом свете медицинские сёстры! Слава Богу, оказалось, что сосет ребёнок хорошо, и совершенно не желает отрываться и брать бутылочку.

Так началась наша счастливая, больничная жизнь. Мы все перенесли безропотно и с благодарностью. Дочка терпела все уколы, анализы — в любое время суток, и капельницы в голову, которые дважды рвали венку и надували устрашающие подкожные опухоли из глюкозы. Нам были нипочём компрессы из магнезии и фототерапия, любые обследования и больничная диета.

В больнице легко молиться. И слезы, какими бы горестными они ни были, учат и очищают, укрепляют гораздо лучше любых радостей жизни. Бывает страшно, что вот, мне 39 лет, а на руках 8 детей, двое из которых — несмышленые младенцы. «Берет за жабры» и сослагательное наклонение: а если бы ты в родах умерла? А если бы ребёнок…

Я, конечно, не знаю, что будет с нами дальше. Но понимаю, как опасно жить одной ногой в будущем времени: ведь уже в настоящем столько нужно дум передумать, о стольких людях позаботиться, полюбить, важно сейчас быть мужественной.. Зачем мне отягощать себя тем, что лишь от Бога зависит?

Вот наше благодарное сегодня — самая старородящая мама в роддоме, да и в патологии новорождённых твердит, Господи, спасибо, милостив буди нам грешным.

Люди на «горке» – психопатка, дочь вместо сына, «люблю детей»

Так совпало, что родильный дом областной больницы закрылся на санитарные дни, и родильницы из области оказались «на горке», как у нас называют 1 роддом городской больницы. Контингент — патологические роды, которые необходимо планово отправлять в город. Конечно, это в основном, простые женщины, надорванные трудом и алкоголем, разговаривающие с матерщиной.

Когда я оказалась в палате из 8 мамочек с детьми, то не смогла выдержать поток ругани, попросила перестать употреблять мат. Женщины, хоть и не прекратили самовыражаться, но значительно сократили поток нецензурщины. Однако, вместе с тем, у них упало настроение и шутки, разные неприличные разговоры уступили место унынию и слезам. Словно из мата они черпали какую то дурную, чёрную энергию, и бросив выражаться, иссякли, обессилели?

По сравнению с прошлым десятилетием, возросло количество мам с двумя и тремя детьми. К сожалению, часто третьего ребёнка рождают мягко говоря, не от первого мужа, и переживают, как же там дети с новым папой уживутся в их отсутствие. Либо детей приходится оставлять на пьющих бабушек-дедушек. Соседка рассказывала историю, как четырехлетний ребёнок сам себе сварил на газовой плите яйца, потому что был голоден.

Много женщин с городских окраин. Муж с образованием 7 классов — в постоянных поисках работы, не пьёт, но выпивает; бабушка- алкоголичка, дети на учёте у психиатра. Сама мама — изо всех сил пытается тянуть эту лямку и вырастить из деток людей. Соседки по палате спрашивали, почему не сделала аборт?

– Люблю детей, на аборт без показаний не соглашусь.

В больнице столкнулась с послеродовым неврозом — молоденькая мама близнецов, которых лечили от пневмонии новорожденных, кричала на них истошно, разумеется, матом, и хлестала по щекам. Соседки из ближних боксов едва не написали совместное письмо в органы опеки, как я поняла, чтобы найти управу на «психопатку». Но их вовремя остановили — мол, дети гарантированно окажутся в доме малютки, — и с женщиной начал работать психолог. Как быстро людям промываются мозги! По телевизору показывают прецеденты лишения родительских прав: значит можно запросто таким образом устранить неудобную соседку, никто не будет шуметь!

Красивая мама и чудесная дочка, – а муж всю беременность ей хамит, ведет себя грубо даже тогда, когда она с ребёнком оказалась в больнице. Причина: женщина родила ему дочь вместо ожидаемого сына. Это их второй совместный ребёнок, и вторая — девочка. Маме тяжело, а ребёнка высокий лейкоцитоз с неясной перспективой…

Со мной в палате – молодая киргизка, Амина, двадцати двух лет. Она очень хотела кормить дочку грудью, но не получалось. Всех спрашивала , никто не помог, ничего не объяснил толком. Её покорил мой молокоотсос, Амина думала, что если она такой получит, то с лёгкостью научится и кормить ребёнка — будет много молока.

Пытаюсь ей объяснить, что ребёнок в руках — это самый лучший молокоотсос!

Не верит. Мы с ней долго бьемся, прикладываем так и этак ребёнка к груди, мучается стоя — сесть нельзя из за швов. Лёжа пока совсем не выходит. Наконец, после часа борьбы, получается!

Приносят докорм, который немедленно оказывается съеден, но маму дитё никуда от себя не пускает. Требует грудь снова и снова.

-Почему она так? – спрашивает Амина.

— Боится, что ты больше не дашь!, — смеюсь я, — скажи ей, что ты не отберёшь насовсем, что будешь её кормить.

— Она слышит? Понимает? — на полном серьезе спрашивает Амина.

— Конечно!

Амина, наклонив голову прямо к уху своей дочурки, долго и протяжно обещает ей на родном языке, напевая и цокая языком, что она никогда не бросит её, что будет кормить сама, что любит… Стоя, в неудобной позе, терпеливо, улыбаясь жадности своего малыша, который никак не хочет расстаться с маминой грудью.

А я представляю себе маленький город Джалал-Абад, затерявшийся где-то в Ферганской долине, предгорья Тянь-Шаня, которые его окружают, красное большое солнце, горное озеро Токтогуль. Климат субтропический. Здесь есть целебные грязи и источники — курорт. Но, тем не менее, периодически вспыхивают межэтнические беспорядки, хоть и не такие, как в 2010 году — воюют киргизская и узбекская диаспоры.

Амина живёт в Сибири. Дочка долгожданная. Вторая беременность после выкидыша.

Амина лежит здесь как гражданка другого государства — платно. На родине вся её семья выращивает клубнику. Её супруг — с утра до вечера на рынке, родители и четыре брата по очереди навещают молодую женщину, принося ей то горячие тандырные лепёшки, то суп из баранины.

Россия — как всегда, для всех: терем-теремок… Кто в теремочке живёт?

Стерильная среда
-------------------------------

Российский родильный дом — это самое стерильное место в галактике. Я, конечно, не имею в виду чистоту поверхностей. Здесь люди, в силу царящих исстари порядков, вынуждены избавляться временно от всего внешнего, наносного, становиться чуждыми любой эстетике. Все одинаковы — бесформенная ночная рубашка из грубого х/б полотна, неизменно рваный халат с печатью… Ни косметики, ни даже белья. Только тапочки разные. Как сказала одна женщина в очереди на обработку швов — я за теми черными сланцами.

Обнажаются все отношения никто не может ни от кого скрыться: наряду со счастливым и спокойным материнством, здесь разворачиваются маленькие и большие трагедии, разыгрываются настоящие драмы. Если бы мужчины, которым сегодня есть что отмечать с друзьями в отсутствии жён, одним глазком бы посмотрели на отчаяние и боль своих любимых, которым совершенно нельзя расслабиться ни на минуту!

Нужно кормить детей, уже спустя 5-6 часов после родов, превозмогая боль в сокращающейся матке; до крови трескаются соски, а малыш сосет сутками… Непонятные осложнения, диагнозы скороговоркой… А поддержки нет. Никто не подскажет, как правильно кормить, что является нормой, а чего стоит пугаться. Супруг «гулеванит», дети дома без присмотра: послеродовая депрессия наступит обязательно, просто на фоне нервного истощения.

Женщины, даже в таких обстояниях остаются, за редким исключением, человечными и добрыми, стараются друг друга поддержать и развеселить. Ничего не может изуродовать материнство — ни ужасные больничные халаты, ни потерявшие привлекательность, раздутые после родов животики, ни бледность, ни кровавые простыни, ни отеки и швы… Здесь радость, счастье, боль — все на острие жизни! Здесь, несмотря ни на что, любовь и — распахнутая дверь в будущее.
Спасибо за лайк ❤

Делимся рассказами о родах: vk.com/topic-17734054_26827103 (роды наших мам)

Еще рассказы на стене группы тут: vk.com/wall-43270644

Поговорить: vk.com/wall-17734054

Стаусы мам: vk.com/wall-47091113?own=1

Мамин магазинчик: vk.com/albums-23176896

#беременность #вожидании #про_роды #ждумалыша #роддом #роды #мама #узи #длябеременных #Истории_мам
РОДЫ — ЭТО КАК СУД БОЖИЙ тут: vk.com/wall-17734054_6718008