Москва Экскурсия: Что же ты, моя старушка Нянька или бебиситтер, как на аглицкий манер, неточно и далеко не всеохватно, называют теперь нянек в агентствах

Что же ты, моя старушка

Нянька (или бебиситтер, как на аглицкий манер, неточно и далеко не всеохватно, называют теперь нянек в агентствах), безусловно, модный городской тип. Профессия эта востребована и с каждым годом все больше распространена; и возле каждой песочницы можно увидеть теперь не два, как прежде, а все три типа профессионалов выпеста (прекрасное словцо Мамардашвили) — собственно молодую мать, бабушку и няню. Можно ли отличить бабушку от няни сторонним глазом, есть ли у них визуальный узнаваемый образ? Образа никакого особенного нет (если только не отыщется национальный колорит), и отличить редко когда получается. Может быть, в самых обворожительных жилых массивах, у самых навороченных песочниц обнаружится разница? Но ведь и там не угадаешь — старых денег в стране мало, и мамаши у самых благополучных обывателей все еще не глядятся сборищем жемчужных ожерелий.

Московские няни — дамы приезжие. Де­сять лет подряд рынок формировали няни с Украины, из Молдавии и Приднестровья, мелькали экзотические варианты — Турция и Филиппины, потом вдруг появились абхазские матроны, а в последнее время в Москве очень много российских нянь — в основном учительницы из провинциальных городов.

Забавно было прочесть в фейсбуке мнение знатока: «Последний писк нашего времени — совсем не англичанки или француженки, а няни из Санкт-Петербурга! Очень дорогой ценовой сегмент». Вот это тонко. Главное, вовремя работодатели спо­хватились. Дорогие сестры из Колпино, Шувалово и Парголово! Если вам за каким-то лядом захочется ехать на заработки в Москву, то вы уже поняли, что надо де­лать, правда? Боты отмыли от глины; за рассадой соседка приглядит. Надеваем блузочку, закалываем воротничок камеей (при будущей хозяйке лучше брошку на­зывать «моя camée»); разговариваем примерно так: «Ах, вчерашний день на Нев­ском опять вьюжило, таких трудов стоило дойти до Эрмитажа!»

И никакого особенного обмана — по­тому что будущие хозяева и хозяйки уж слишком сами обманываться рады. Вот только на днях показали стране передачу «Прямой эфир» с Михаилом Зеленским» (ток-шоу, клон малаховского «Пусть говорят», устроенное, как все программы та­кого рода, на манер крестьянского общинного суда) с леденящим названием «Няня-оборотень из Истринского района». Что наделала дама-оборотень? Нянька — учительница из маленького российского го­родка Заречного Пензенской области, закончила филологический факультет Пензенского университета, работала в го­родском лицее; говорили в эфире, что мно­гие учительницы из области ездят теперь в Москву «в люди», няньками. Так вот — работала в состоятельной семье, жила в их доме в коттеджном поселке, смотрела за двухлетней девочкой. Родители дитяти по новой моде установили камеры наблюдения и сняли пренеприятное видео — было видно, как учительница тягает девочку за чубчик: сердится, что та медленно ест суп. А так как девчонка продолжала есть суп медленно, то досталась ей от филологини еще и затрещина. Родители ребенка разместили видео на YouTube, назвали ролик «Няня Жулицкая Лариса Викторовна — оборотень-садист» и написали следующие слова: «Мы платили ей хорошие деньги, дарили подарки ей и ее детям на все праздники, всегда называли ее на «вы», помогали как могли и считали членом семьи. Лариса всегда была весела и отзывчива, рассказывала, как читает нашей дочери книжки, и мы не могли нарадоваться на нашу няню и планировали жить с ней вместе очень долго.

Няня шлепала дитятю не оттого, что относилась к ней как к чужой, а именно потому что любила, как умела, била как «своего»

Когда ребенок начал говорить, нас удивила агрессия по отношению к игрушкам — она бросала их, била и т.п. Мы поставили камеры и с ужасом обнаружили, что Лариса весь день лежит на диване перед телевизором и ест (я еще думала, как она успевает съесть такое количество продуктов, это ведь время нужно — за обед и полдник не справиться), а маленький ребенок за­перт на кухне, где часами играет один. При этом Лариса ее бьет, орет на нее и издевается над беззащитным маленьким ребенком». Выкладкой видео негодующие роди­тели не ограничились — взломали страницу «Вконтакте» оборотня, писали родственникам и родным невесты ее старшего сына обличающие письма, обратились с жалобой-предупреждением в отдел образования города Заречного — в общем, основательно ославили няньку. Подали, наконец, заявление в милицию. Потому-то няня и пришла на телевизионную передачу вместе с группой поддержки (матушкой и младшим сыном) — чтоб попытаться оправдаться и чтоб прекратили «травлю».

И вот, пока няня-злодейка трубно рыдала в эфире, я с большим интересом читала в вечном фейсбуке холодноватые и очень элегантные размышления достойнейшей москвички: «Вы спросите меня: «Почему это такая проблема — найти человека на требуемую должность?» Я вам, как работодатель, отвечу — потому что подавляющее большинство соискателей элементарно не владеют навыками профессии, не по­нимают разницы между понятиями «няня» и «член семьи» — теща, свекровь, бабушка (опции на выбор). Как и почему это произо­шло? Я дам вам свою версию ответа. Это, выражаясь языком психологии, общий низкий уровень сознательности и дифференциации. Каждая няня, которая приходит к вам в семью, надеется на то, что вы ее усыновите и будете решать все ее межличностные и внутриличностные проблемы (как и полагается работодателю в рабовладельческом обществе)». Ну, и в том же роде. Морозный пыл этот уходит в пустоту, в русский космос — потому что, нанимая няню, родители хотят от нее любви (хотя бы к ре­бенку), а с человеком, от кото­рого хотят любви, никаких формальных прохладных отношений выстроить никогда не удастся. И няня-зверь из телевизора, сморкаясь и пришепетывая, говорила: «Я вашу девочку любила…»

А рядом сидела ее страшенная дремучая мамаша (сорок лет педагогического стажа — слава российским педагогам!) и го­ворила: «А я сама строгая воспитательница!», а бедный сынишка твердил: «Мама ругается, но зато я хорошо учусь». Няня шлепала дитятю не оттого, что относилась к ней как к чужой (это по глупости кричали в зале: «А вы что, ждете, что вашего ребенка будут любить как своего?»), а именно потому что любила, как умела, била как «своего». Как побивали ее, как она тыкает и сынка.

Страшная профессия — русская нянька. Страшна близость, которую предполагает этот род занятий. Страшно непонимание меж родителем и нянюшкой. Страшно чи­тать «черный список нянь». Совсем уж людоедских работниц мало, и хозяйские упреки звучат как сплетни очень мелкопоместного крепостного помещика: «Отсыпала кофе и использовала хозяйский ин­тернет для поиска жениха»; «На Мальдивах выяснилось, что плохо переносит жару, ходила как вареная»; «Старая дева, с ре­бенком ничего делать не умеет, сжирает без разрешения вашу еду и ходит с выражением вселенской скорби на лице»; «Внешне преподносит себя спокойным человеком, а на самом деле гадкая змея, выискивающая состоятельные семьи, завидующая нам и ненавидящая нас!!!»; «Работала как зомби, никакой любви к ребенку, больше того, наговаривала, что щипает ее за ноги, даже показывала синяки!»

Ох. И ведь щипал же, скорее всего. Страна у нас растрепанная, дичь на дичь идет стеной: те еще помещички, те еще крепостные нянюшки. А со стороны, с птичьего, так сказать, полету, все выглядит очень благостно: «Найдите вашему маленькому ангелу няню в агентстве «Добрый ангел»! Одни ангелы кругом.

Источник: